СТАТЬИ

Нас ждёт панорама рязанской истории за 800 лет

Александр Никитин •  19 февраля 2020

«Рязанская старина» — это книга о Рязани и рязанцах, или её информационный охват более широкий?

— В первую очередь, это проект, живущий уже 22-й год.

Сперва это была ежемесячная полоса в газете «Рязанские ведомости», появившаяся по инициативе Павла Трибунского. Идея состояла в том, чтобы на регулярной основе знакомить читателей с результатами исследовательской работы историков, работающих с архивными документами, и потому постоянно открывающими неизвестные факты рязанской истории. С другой стороны, была необходимость создать альтернативу компилятивным, непрофессиональным и вульгарным публикациям на те же темы, заполнявшим рязанскую прессу, и в 1990-е, и в 2000-е годы, а с появлением интернета их стало ещё больше.

Через пять лет на смену газетной полосе «Рязанская старина», успевшей напечатать 136 статей и заметок, пришёл сборник. С 2003 по 2019 год издано четыре тома, содержание которых обязательно связано с рязанской тематикой, но границами Рязанского края, конечно, не ограничивается — чтобы стать знаменитыми, рязанцам нужно было прежде всего из Рязани уехать.

Можно ли считать «Рязанскую старину» современным научным брендом города и региона?

— Использовать маркетологические термины, да ещё в качестве самооценки, у историков не принято. В российском научном сообществе при упоминании Рязани в первую очередь вспомнят А.А. Севастьянову и В.Н. Козлякова. Череда книжных публикаций последнего (в частности, в серии «ЖЗЛ») — беспрецедентное явление.

Но что касается роли «Рязанской старины» как фактора, объединяющего усилия исследователей, работающих с рязанской тематикой, то этих амбиций мы не скрываем. Например, в ХХ веке французские историки сплотились вокруг журнала «Анналы» — в результате, он сформировал новое направление в науке, каждая публикация в нём становилась событием и, соответственно, была очень престижной. На эту модель ориентируется и «Рязанская старина».

Все авторы статей нового сборника — рязанцы? Или, может, есть и представители других регионов России?

— Любой историк может заниматься любой темой, географически приуроченной к любому уголку планеты. Когда в 1980-е гг. я начал регулярно посещать читальные залы московских архивов, больше десятка их было, — я не видел там исследователей из Рязани. Зато встречал москвичей, работающих с рязанской тематикой. А в рязанском архиве — не только иногородних исследователей, но, с конца 1980-х и иностранцев. Ещё в газетных выпусках «Рязанской старины» печатался американец Стив Фрэнк.

Понятно, что авторский костяк «Рязанской старины» — из нашего города. Павел Трибунский, Андрей Азовцев, Владислав Боярченков, Дмитрий Филиппов, Ирина Кусова, Виталий Толстов печатались ещё в самых первых газетных выпусках «РС»; эти же имена вы встретите и в четвёртом томе. Но в нём впервые удалось достигнуть некоего качественного перелома — рязанцы тут оказались в меньшинстве — их восемь против тринадцати, представляющих не только российские города (Москву, Санкт-Петербург, Воронеж, Орёл, Пензу, Калугу, Иваново), но также Мюнхен, Мюнстер и Ригу.

Вы назвали издание этой книги очередным достижением. Чьё оно, и в какой области достигнут успех?

— Мы первоначально задумывали «Рязанскую старину» как ежегодник. Но на практике оказалось, что на подготовку каждого тома уходит в среднем четыре года. Поэтому выход каждого из них подводит итог целому жизненному этапу — для меня, во всяком случае.

Уже три тома «Рязанской старины» были изданы ранее. Каким образом перекликается с ними содержание нового, четвёртого тома?

— Как правило, каждый историк возделывает свою исследовательскую делянку, иногда — несколько одновременно, но, так или иначе, он постоянен в своих привязанностях. И если «Рязанская старина» обзаводится постоянным автором, отдающим в неё свои статьи регулярно, то тем самым обеспечивает продолжение, из тома в том, определённой темы. Например, Сергей Михайлов из Москвы пишет о старообрядцах, Ирина Кусова — о рязанском купечестве, Дмитрий Филиппов — об истории городской застройки Рязани и Касимова, Виталия Толстова привлекают историографические сюжеты.

Чем, на Ваш взгляд, новый, четвёртый том научного сборника отличается от предыдущих?

— Он толще (528 страниц), издан несколько большим тиражом. Полиграфическое качество всегда было хорошим, но тут мы не поскупились на цветные вклейки, которых в третьем томе не было, и правильно сделали. Чёрно-белые изображения без ущерба для качества можно размещать и в тексте, а мелованные вклейки оставлять для цветных.

Какую оценку со стороны научного сообщества и рязанской общественности получили предыдущие издания «Рязанской старины»?

Рязанское научное сообщество — то, которое может таковым считаться по «гамбургскому счёту», и составляет, за некоторыми исключениями, контингент авторов «Рязанской старины». Это А.А. Севастьянова, В.Н. Козляков, А.В. Беляков, В.В. Боярченков, А.В. Азовцев, П.А. Трибунский, И.Г. Кусова, Д.Ю. Филиппов, В.В. Крючков, Е.В. Шапилова, Е.Н. Чумичёва, А.А. Гомзин, Д.В. Губин, М.В. Мираков, Е.Б. Федосова, Н.В. Власова, А.О. Никитин — пяти-шести имён в этом списке сообщества рязанских историков не хватает, но не все рязанские историки и занимаются рязанской тематикой.

Что ждёт читателя под обложкой? Кратко расскажите о содержании новой книги.

— Если говорить сухо, то ждёт 25 статей и заметок 21 автора.

Если образно — то ждёт панорама рязанской истории за 800 лет. Первая статья задерживает внимание читателя в Старой Рязани XII-XIII в., потом мы заглядываем в XV, XVI, XVII, краем глаза в XVIII, очень пристально — в XIX и ХХ, а заканчиваем путешествие уже в ХХI.

Понятно, нет задачи рассказать обо всём, что происходило тогда на Рязанской земле — это не учебник. Но из отдельных эпизодов и сюжетов сложится в итоге довольно цельная картина. Как течёт время, как развивается культура, как изменяется облик городов, как люди хозяйствуют, воюют, управляют, переписываются друг с другом, фантазируют. И даже жульничают.

Какие статьи других авторов заинтересовали лично Вас?

— Как редактору, работавшему с каждым текстом «Рязанской старины», они все для меня дороги. Но особенно, конечно, те, которые я «организовал» (т.е. привлёк) сам.

Очень горжусь, что среди них статья московского аспиранта Ивана Кирпичникова «Рязанский служилый „город“ в начальный период Смутного времени (1605–1606 гг.)». Автору всего 24 года, но это будущая звезда российской исторической науки. Так что уже сейчас запоминайте это имя. И, что самое важное, он избрал своей темой рязанское служилое сословие XVI-XVII вв. — к ней мало кто подступался, потому что она предполагает работу с огромным массивом документов, написанных скорописью, которая для специалистов по новой и новейшей истории — что китайская грамота. И, чуется, Иван Кирпичников — как раз тот, кто эту гору свернёт. Кстати, он собирается приехать на презентацию.

А вот самой большой неожиданностью стал для меня последний текст, поступивший в редакционный портфель перед самым окончанием вёрстки из города Иванова — «Рязанские помещики Ремезовы и их контакты с семьями Иловайских и Цветаевых в 1880–1910-х гг.». Автор — Е.Б. Соснина — много лет занимается Мариной Цветаевой и её семейством; тему очень глубоко исследовала. Так вот, факт тесной связи рязанских помещиков Ремезовых и Карандеевых с Цветаевыми, которые часто проводили летний отдых в имении Ремезовка Рязанской губернии, — стал для меня открытием. Отец героини этой статьи, Елены Виссарионовны Ремезовой, урождённой Карандеевой, вскользь проходил в моей публикации «Новое о декабристе М.А. Щепилло» во втором томе «Рязанской старины» — он служил вместе с декабристами в знаменитом Черниговском полку. А теперь от того безвестного подпоручика Виссариона Карандеева из пушкинской эпохи протянулась ниточка уже к Серебряному веку русской культуры. Очень люблю, когда вот так материализуется связь времён.

В книге помещены несколько Ваших статей. О чём они?

— Дополнительную сложность составлению каждого тома «Рязанской старины» придаёт существование в нём особого тематического раздела. Во втором томе это были декабристы, в третьем — Евгений Каширин, а вот в четвёртом мы долго не могли определиться. Должно ведь быть как минимум несколько материалов на одну тему от разных авторов — а как это организовать? Было несколько вариантов — отпали один за другим. В конце концов наметилась крайне интересная и злободневная тема: «Мифотворчество и мифотворцы».

Не секрет, что по мере накопления исторических знаний накапливается и доля, приходящаяся на всевозможные ошибки, недоразумения, «испорченный телефон» пересказов и, наконец, сознательные мистификации. Эпоха интернета принесла понятие «фейка», а скорость распространения этих фейков сравнялась со скоростью загрузки поискового запроса в компьютере.

Как следствие, рядом с тщательно выстраивающейся и постоянно проверяющей качество своего строительства вавилонской башней научного знания, постоянно вырастают мыльные пузыри полузнания, мнимого знания или вовсе откровенного вранья. Если не владеть навыками различения истинного и ложного, можно легко запутаться среди этих фантомов. Надо непрерывно чистить свои мозги от всякой ерунды, лавина которой обрушивается на наши головы и хоть частью, но застревает в ней.

Вот и раздел «Мифотворчество и мифотворцы» в четвёртом томе «Рязанской старины» — первая серьёзная попытка произвести такую очистку от мифов, накопившихся в рязановедении. Но в редакционный портфель от иногородних авторов поступило только два текста на эту тему — «XIII класса Сулакадзевъ» Андрея Рыбалки (Пенза), про знаменитого фальсификатора, придумавшего «полёт Крякутного», и заметка рижанина Бориса Равдина о мнимой эпиграмме Есенина на Демьяна Бедного.

Из двух публикаций раздел не составишь, а эта прореха в общей композиции сборника зияла очень ощутимо, задерживая окончание вёрстки и сдачу в типографию. Вот и пришлось автору этих строк пожертвовать летом 2019-го, засесть за компьютер и в ударном порядке написать шесть статей — а можно было и больше, сюжетов — великое множество.

Как Вы считаете, востребована ли будет рязанцами эта книга, и каков тираж нового издания?

— Сейчас тиражи научных изданий сделались очень маленькими — 100, 200 экземпляров. Дескать, главное издать, раздать по библиотекам и раздарить коллегам. А через пару лет и у самого автора не оказывается даже собственного экземпляра.

Моя твёрдая установка: минимально допустимый тираж — полтысячи. Такая книга как «Рязанская старина» не должна расходиться мгновенно, её востребованность будет только расти, поэтому и для приобретения она должна оставаться доступной длительное время, и у издателей сохраниться какой-то неприкосновенный запас.

Известно, что книга — лучший подарок. Вы вручили бы новый том «Рязанской старины», как книгу о Рязани, высокопоставленному гостю из другого региона или страны?

Если гость умеет читать по-русски — почему бы и нет? Ведь «Рязанскую старину» нужно прежде всего читать, это не сувенир-безделушка. Хотя и просто стоящая на полке, она смотрится неплохо.

Прошлые выпуски «Рязанской старины» можно ли ещё приобрести и где?

— Первые два тома уже стали библиографической редкостью — единичные экземпляры всплывают у продавцов в интернете. Впрочем, первого тома я уже давно не встречал, а второй том какой-то москвич предлагает сейчас за 1400 рублей. У меня в запасе осталась одна пачка — даже не решаюсь её вскрывать. Наиболее доступен спустя шесть лет после выхода третий том. Он продаётся, в частности, в сувенирной лавке музея-заповедника «Рязанский кремль».

Какие сложности сопровождали издание книги?

— Хорошую книгу вообще сделать трудно — написать, отредактировать, издать. Хороший сборник — ещё труднее. Хороший сборник, объединённый тематическим критерием — совсем трудно.

Первый этап — работа с авторами. Их надо находить, заказывать тексты — далеко не у всех лежит наготове статья подходящей для «Рязанской старины» тематики. То есть сразу вмешивается фактор несинхронности: какие-то тексты сразу ложатся в редакционный портфель, какие-то пишутся, какие-то авторы только обещают написать, ты сам, будучи составителем, тоже должен что-то своё дать в сборник.

Второй этап — редактирование. Это очень сложно. Тут мало пробежаться по чужому тексту и выправить стиль, как делает литредактор. Научная редактура — это вгрызание в каждую строчку и на уровне смысла, и на уровне буквы. В прямом, а не переносном смысле «буквы», так как при оформлении библиографических ссылок существуют жёсткие каноны — где с большой буквы, где с маленькой; где точка, где запятая, где чёрточка. Но скрупулёзно отслеживать правильность оформления научно-справочного аппарата, хоть и довольно утомительно, но не самое сложное. Труднее — думать вместе с автором и за автора. Критически проверять ход его мысли, находить сомнительные места, неиспользованные возможности. Иногда случается, что тема чужой статьи тебе самому хорошо знакома и ты можешь поделиться с автором какими-то материалами или что-то ему подсказать. Редакторское вмешательство требует согласования, завязывается переписка, длящаяся иногда месяцами, текст шлифуется, а таких текстов — десятка два на весь сборник. И в каждом из них редактор «умирает», как режиссёр «умирает» в актёре.

Третий этап — отшлифованный текст отправляется к корректору, и уже с ним идёт переписка по поводу «каждой буквы».

Четвёртый этап — работа с верстальщиком. Тексты предстают в смакетированном виде. Опять всё нужно смотреть, перечитывать, поправлять.

Пятый этап — производственный. Определяемся со стоимостью издания в зависимости от тиража, объёма, качества бумаги, наличия или отсутствия вклеек. Поскольку полиграфические критерии изначально заданы высокие — твёрдый переплёт, цветные вклейки — то каждая лишняя сотня экземпляров значительно удорожает издание. Как следствие, мы ищем оптимальный вариант соотношения «цена-качество», и эти поиски всегда уводят нас далеко от Рязани. Последние годы сотрудничаем с Чеховской типографией.

Теперь растяните все эти этапы во времени и введите очень важное дополнительное условие — «Рязанская старина» это частный проект.

Составители на него тратят свои личные деньги и занимаются в свободное от работы и других обязательств время. Скажем, у каждого из составителей вышли за те годы, пока готовился четвёртый том, ещё по два сложных по составу сборника — там были жёсткие сроки.

Поэтому выход четвёртого тома всё время отодвигался, и чтобы он вообще состоялся, мне пришлось отложить в 2019 году многие важные дела и сосредоточить на «Рязанской старине» максимум усилий, проводя за компьютером целые сутки. И даже перед самым Новым годом, когда макет уже находился в типографии, я ещё раз перечитал весь сборник, выудил незамеченные ошибки, и мы макет отправили заново.

Кто с такой работой не сталкивался, никогда не поймёт, насколько она трудна, истощает физически и психологические. Легче брёвна таскать — я занимался и тем, и другим, так что имею право сравнивать.

Что интересного ожидает нас на предстоящей официальной презентации издания?

— Ну, во-первых, узнаете много нового — по каким адресам жили в Рязани Циолковские, существовала ли «Рязанская ВДНХ», откуда пошли анекдоты про «поручика Ржевского», как сына преподавателя рязанской гимназии Самыгина, бывшего в начале ХХ века одним из самых популярных русских писателей, занесло в Индонезию. И даже как звали рыжего кота историка Иловайского.

Во-вторых, встретитесь с авторами «Рязанской старины», многие из которых ещё и замечательные рассказчики.

В-третьих, сможете приобрести четвёртый том по более низкой цене, чем впоследствии встретите его в продаже. А один счастливчик, на кого выпадет жребий в специальном розыгрыше, получит книгу бесплатно. Будут и ещё кое-какие приятные сюрпризы.

Беседовали Василий Конов и Евгения Смольянина