17 декабря 2014 года в джаз-кафе «Фонтан» состоялась встреча с художественным руководителем и главным дирижёром Рязанского губернаторского симфонического оркестра Сергеем Оселковым. Гости смогли задать все интересующие их вопросы главному герою вечера, а также послушать замечательную музыку в исполнении коллектива «Солисты Рязани». Фрагменты состоявшейся беседы мы предлагаем вашему вниманию.
О сотрудничестве с РГСО
Один мой знакомый музыкант, который часто выступает здесь — скрипач Родион Замуруев — зимой 2008 года сказал мне, что в Рязани нет дирижёра в оркестре. Я сделал звонок, меня пригласили на один концерт с тремя тенорами. Концерт прошёл достаточно успешно, затем поступило предложение провести ещё один концерт, а затем — возглавить оркестр. События развивались очень стремительно, в течение одного-двух месяцев. С января 2009 года я здесь. Оркестр вырос с того времени, самое главное — стал любим (я не к себе отношу эти вещи, а к музыкантам) в нашем городе, востребован духовно. Я надеюсь, это будет продолжаться. По крайней мере, мы будем стараться делать всё, чтобы этого достичь.
О пути в профессию
Надо сказать «спасибо» моим родителям, которые не заставляли меня заниматься музыкой — если бы они меня заставили (а они поначалу попытались это сделать, желая научить меня играть на скрипке), из меня вряд бы что-то получилось. Только благодаря этому я сейчас занимаюсь музыкой — из-под палки я бы ничего не делал, мне бы это надоело и всё. Когда я был маленьким, мои родители работали в Саратове, и брали меня с собой. А куда можно посадить оркестрового ребёнка? Только в группу ударных инструментов — они далеко где-то сидят, на отшибе. И вот я там сидел. Внешний вид этих инструментов так завораживает, что я попросился на одном из спектаклей сыграть на треугольнике — трезвонил практически весь балет. Затем я сделал у себя дома ударную установку. Хорошо, что квартира, где мы тогда жили, была «сталинкой», стены были толстые, и соседи не подозревали, что я занимаюсь музыкой, тем более на ударных инструментах (смеётся). Партии я подбирал на слух — изучал ноты, слушал пластинки. Затем мой папа предложил мне заняться ещё одним музыкальным инструментом — валторной. Я на нём прозанимался три года, даже были какие-то успехи, потом любовь к ударным инструментам взяла верх, и я окончил музыкальное училище в городе Луганске, а затем поступил в Саратовскую консерваторию, как ударник. На последних курсах мой папа преподавал предмет «общее дирижирование». Поскольку мой папа профессионал, он отнёсся к этому делу неформально, и так начало прорастать зерно любви к этой профессии, дирижирование начало выходить на первый план. Однако, после окончания Саратовской консерватории я как ударник был приглашён на работу в Ярославль, где к тому времени работал мой отец. Я там начал ударять во всё, что мог, но руководитель оркестра, народный артист России Мурат Анмамедов, заметил мою предрасположенность к дирижированию и сделал меня своим помощником. Эта должность предполагала делать всё, что он скажет — отнести, принести... И как-то он заболел, папа заболел, а надо было провести концерт для детей в пионерском лагере. А я ещё исполнял обязанности технического персонала в то время в коллективе. И вот приезжает оркестр в пионерский лагерь — я одеваю синий, как у грузчиков фартук, расставляю инструменты, затем дирижирую концерт, затем опять всё опять убираю и загружаю в машину. Так было около полугода, затем Анамамедов сделал меня своим ассистентом, и я начал дирижировать ещё до получения высшего образования — такое бывает редко. Около трех лет проработав в качестве дирижёра в Ярославле, я поступил в Новосибирскую консерваторию, в класс Арнольда Каца — замечательного педагога-дирижёра, каких мало.
О дирижёрской профессии
Особенность дирижёрской профессии такова, что любой музыкант — скрипач, виолончелист — обладает своим инструментом. А какой инструмент у дирижёра? Если размышлять философски, то это передача намерений композитора музыканта, эмоций, а фактически инструмент дирижёра — это оркестр. С этим дело сложнее, так как дирижёров больше, чем оркестров.
Об уровне исполнительского мастерства оркестра
Артисты, приезжающие в Рязань, отмечают особую атмосферу, которая присутствует в нашем оркестре — доброты, какого-то участия — участия неподдельного, что очень важно. Ведь можно улыбнуться — и не будет никакой душевной реакции. Этим, кстати отличаются зарубежные оркестры. У них всё на полуулыбке. Они улыбаются, а по глазам видно, что это просто маска. Они улыбаются одним уголком рта, а глаз — на часы: всё, время вышло, ушёл. У нас в оркестре этого нет — это многие отмечают, и даже эстрадные звёзды, которые выступают с нами. Вот Ольга Кормухина сказала: «с вами лучше играть, чем с московскими оркестрами, я вас позову». Даст Бог, позовёт!
О секретах успеха управления оркестром
Я думаю, у успеха есть две составляющие — это ежедневный труд, работа, направленная на результат, задаваемый дирижёром. Именно руководитель задаёт ту планку, к которой нужно стремиться. Ничего сверхъестественного я в этом плане не делаю — разве что мы с музыкантами сразу приподняли планку очень высоко, а не чуть-чуть, трудились ради достижения этой цели и продолжаем трудиться. Я очень часто говорю и нашим артистам, и не только нашим — иногда приходится отступить назад, чтобы накопить силы и пойти вперёд. Главное — не остановиться, и мы стараемся этого не делать. Если я скажу себе: «Всё, стоп! Всё прекрасно, оркестр играет хорошо, все довольны» — это путь в никуда.
О личных музыкальных предпочтениях
Я всеядный, то есть я могу слушать и классическую музыку, и эстрадную, и лёгкую, и не очень, и очень тяжёлую. Для меня важно понимать, что эта музыка написана и сыграна правильно, то есть в ней присутствуют необходимые вещи — выразительность, доступность понимания, ритм, мелодия и так далее. Если это есть, то такая музыка нравится. Другое дело, что, в силу профессии, я отдаю предпочтение всё-таки классической музыке, однако иногда могу вспомнить молодость (смеётся).
О репертуаре РГСО
Вопрос репертуара — одновременно сложный и простой. С одной стороны — что нравится тебе, то и играешь. Нравится тебе — значит должно и публике понравиться. С другой стороны, выбор программы обусловлен многими вещами. В программе должна быть некая связь — нельзя сыграть сначала концерт Паганини, а после этого музыку Игоря Стравинского, это всё равно, что выпить коньяк и закусить селёдкой. Поэтому стараешься выдержать программу в едином стиле, в одной эпохе или объединить их общей идеей. Иногда делаешь программу по принципу контраста — классическая музыка и современная. Хочу отметить, что я приверженец контраста. Вот недавно у нас был концерт, посвящённый юбилею У. Шекспира, мы играли популярные произведения, написанные на его темы, — «Ромео и Джульетту» П.И. Чайковского, «Сон в летнюю ночь» Ф. Мендельсона... и одно произведение Альфреда Шнитке, которое не имеет никакого отношения к Шекспиру. Публика, мне кажется, приняла его очень хорошо. В то же время мы учитываем и то, что все хотят послушать не только Гайдна и Бетховена, но и, например, «Битлз» или «Пиратов Карибского моря». Эти сочинения есть у нас в репертуаре и пользуются успехом. Мы всеядны, но играем только хорошую музыку.
О творческих планах
Нас ждёт очень интересный фестиваль «Кремлёвские вечера», который будет традиционно проходить в июне. Он откроется 6 июня концертным исполнением оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама». Затем будет ещё целый ряд концертов, также на открытой площадке в Кремле. На закрытии фестиваля, 12 июня, мы представим большую литературно-музыкальную композицию, часть которой будет отдана творчеству С.А. Есенина. Очень хотелось бы верить, что в конце апреля состоится оркестр «Ударномания». Одно из сочинений, которое мы исполним, — произведение-бомба Маурицио Кагеля для литавров и симфонического оркестра. Особенность музыки — четыре фрагмента, когда солист играет, а оркестр молчит. Три фрагмента исполняется на литаврах чем угодно, кроме палочек, а четвёртая каденция, апофеоз, завершается пробиванием литавры головой.
О забавных моментах биографии и работы
Во время моей учёбы (это конец 80-х — начало 90-х) был предмет «начальная военная подготовка». Раз в неделю эти уроки у нас вели отставные военные — надо было приходить в головном уборе, в зелёной рубашке, и чтобы причёска была «два пальца от воротника». А у меня в то время были длинные волосы. Итак, я преподавателю сдал все теоретические нормативы, а он мне говорит — «Я тебе всё равно больше двойки ничего не поставлю, не могу принять твой внешний вид». Я в ответ — «Александр Павлович, а если я постригусь налысо, вы мне поставите пять?». Выхожу на улицу — сидят ребята, никто мне не поверил, что я постригусь ради оценки, мы даже поспорили на денежные средства. Стрижка в то время стоила 27 копеек. Я пришёл в парикмахерскую, сел в кресло, попросил только оставить косичку сзади, как у неформалов. Прихожу обратно, ребята смотрят на меня, — рубля три, я, наверное, с них собрал. Захожу к преподавателю, кладу зачётку на стол — «Александр Павлович, пожалуйста, «пятёрку». Он смотрит — «Ну, ты идиот!» и ставит требуемую оценку.
Много забавных случаев было и за период работы в Рязани. В минувшее воскресенье, 14 декабря, мы исполняли на концерте симфонию № 1 «Зимние грёзы» П.И. Чайковского. А у нас часто проходят различные мероприятия в филармонии, зал украшается шарами. И вот один из них, в форме звезды, улетел под потолок, так как был наполнен гелием, и в то время, как мы исполняли финал, начал спускаться. Он пролетел над нами, как шаровая молния, а затем ушёл в зал. Многие говорили потом, что звезда к нам с неба спустилась (смеётся).
Записала Наталья Бирюкова |
ПОИСК
