По ту сторону Невы

- Когда вы выбирали пьесу у вас была уже какая-то идея, концепция? Или она родилась в процессе? Как это происходит? Что первично?

Каждый раз по-разному.

Пару лет назад я посмотрел очень хороший спектакль Бутусова. Эта постановка потом получила «Золотую маску». Мне он очень понравился. Это был первый за долгие годы спектакль, который я смотрел как простой зритель. Наслаждался, не анализируя.

Когда возникает вопрос о постановке, ты прокручиваешь в уме список «на будущее». Хотел бы то, и то, и это. Недавно проверил, оказывается я планомерно иду по этому списку. Хотя он был написан лет 20 назад, и я о нем периодически забывал.

Так вот, Бутусов… В принципе, я, наверно, никогда не взялся бы за эту пьесу. Ее не было в моем личном списке. Но тут возникло желание… даже не переставить, а сделать по- другому. Его спектакль прекрасно придуман. И очень современный. Более чем современный.

Я решил сделать спектакль вневременной. И смешной.

- Это творческий спор?

Зачем спорить с тем, что состоялось? В этом нет смысла. А вот создать свою версию, почему бы нет?

- В одном из интервью, вы, рассказывая о «Женитьбе», употребляете словосочетание «театр абсурда». Это как раз «бутусовская» тема. Как правило, в сочетании с деконструкцией текста. В чем абсурдность вашей версии?

Я, как правило, пытаюсь реанимировать текст. Например, расставляя заново знаки препинания и паузы. Это не деконструкция, и не реконструкция. Это попытка дать тексту новое звучание.

Абсурдность дает сама форма. Все-таки это спектакль Театра кукол. А куклы абсурдны априори. Абсурдны рядом с человеком, который находится на этой же сцене. Абсурдны в своей попытке изображать и отображать жизнь.

- «Женитьба» бывает двух сортов: бенефисная и концептуальная. Какую выбираете вы?

Концептуальный.

Я не могу сказать, что спектакль делается на кого-то. Мне кажется, что у каждого исполнителя роль его достойная. Другой вопрос, как они это делают. Но возможность себя показать и проявить дана практически всем. Даже тем, у кого нет куклы в руках.

Что касается концепции…. Это такая петербуржская история. Не Островский. Не провинция со своим укладом. А всё-таки Петербург. Но купеческий. Город на «той стороне». Мы долго с Настей Кардаш (прим. ред. художник) искали образ этого Петербурга. И я очень рад встрече с ним.

- На литературную традицию вы оглядывались? Петербург Гоголя? Петербург Достоевского? Или это будет исключительно Петербург Жюгжды?

Конечно, мой! Все-таки я какое-то время отдал этому городу. И что-то про него понял и почувствовал.

- «Образ текста» возник сразу? Или пьеса подкидывала сюрпризы в процессе? Как складывались ваши личные отношения с «Женитьбой»?

Мои личные отношения – это школьно-институтское знакомство. С тех пор я её не перечитывал. И открыл заново только перед постановкой. А вот уже в процессе пришлось перечитать. И не раз. В принципе, в пьесе все понятно. Но иногда, на слух текст воспринимается иначе. Когда актеры читают, особенно чувствуется, какие фразы «звучат», а какие «не звучат». Наша основная задача – убедительное звучание.

- Тогда «женский вопрос». Вы говорите, что в пьесе все понятно, но мне, как и Агафье, не вполне ясно, куда же и почему «утекает» Подколесин. Как вы решили это для себя?

Кто-то принимает решения. А кто-то никак не может их принять. Подколесин из тех, кто не может. И Агафья такая же. Всё решают за них. Есть некие активные элементы, которые «двигают» действие. В частности, Кочкарев. Они хотят, чтобы что-то случилось, что-то «сделалось». А есть те, кто плывет по течению. Не случайно наш финал – это мощное питерское наводнение, стихия, которая сносит всё на своем пути.

- Получается «плавающие» персонажи еще и страдающие?

Люди как люди. В сущности, это нормальная жизненная история.

- Однако, «совершенно невероятное событие».

Почему невероятное? (с улыбкой) Жених убегает из-под венца. Мы же с удовольствием смотрим кино про сбежавшую невесту.

- Как правило, тексты Гоголя полны мистики. Да и для ваших спектаклей мистический компонент очень важен. Как в этом плане сложилась «Женитьба»?

Её практически нет. Единственное исключение – Кочкарев. Он у нас с чертовщинкой. С сумасшедшинкой. Ему единственному позволено «выходить из образа» и смотреть на себя со стороны.

- Но тем не менее, он все-таки в большей степени человек, чем нечистая сила?

- Да. Маленький человек на фоне фото большого Питера.

- Что нужно для успешной «Женитьбы»?

Обоюдное желание (смеется).

Нужно чтобы всё совпало: постановочная группа, актеры, зрители.

Перед премьерой сложно говорить о таких вещах. Это особый период. Спектакль уже собран, но конструкция очень хрупкая. При механическом повторение некоторые вещи теряют свою прелесть. Поэтому сейчас мы ждем зрителя. Именно его энергия добавит прочности.

Без зрителя театр теряет смысл.

- Публика знает текст «Женитьбы» практически наизусть. Помимо смещения акцентов, что помогает бороться с «затертостью» пьесы?

Переосмысление зависит от подачи. Когда знакомые слова выстраиваются в непривычную стилистически или логически конструкцию, это наводит на совершенно новые мысли. Чем больше открытий для зрителя в традиционном тексте, тем лучше.

- «Женитьба» должна наводить на какие-то конкретные размышления?

Мы не будем показывать пальцем. Это ты! Это ты! А вот это ты! Театр – не зеркало, а увеличительное стекло. Я меньше всего думаю о телеграммах, которые летят в зал. Об идее, сверхзадаче и тому подобных вещах. Самое главное — это умение рассказывать историю. Нормальную, логически выстроенную историю. Публика, как правило, ждет именно этого. И я прежде всего рассказчик. А «Женитьба», в данном случае, просто сказка. Сказка для взрослых.

- Значит, нас все-таки ждут чудеса и волшебство?

Чисто визуальные.

- Живой план у вас – это всегда особая история. Чем удивите на этот раз?

Живой план «Женитьбы» – это низкий поклон Николаю Васильевичу Гоголю. Реверанс перед «Шинелью». Этакие «гоголевские гоголевцы». В цилиндрах и фраках. Чиновники, которые всё это дело «как бы» разыгрывают.

- Как бы? Чувствую, вы нам не все рассказываете…

Конечно! (улыбается)

- Похоже, придется с этим смириться... А с чем приходиться мириться вам ради искусства?

Висит на театре большой баннер. И там написано 12 +. Но это никак не лезет в 12+. (улыбается) И дело не в том что будет стриптиз. Пусть и кукольный. Все-таки эта история не для маленьких. Я настаиваю (со смехом)… 16+!

- Что помогает рассказывать сказки?

Всегда есть отправная точка, трамплин с которого начинается прыжок в неизведанное. А дальше, только свободный полет. Главное, победить страшного внутреннего цензора, который режет по-живому. Цензуры в нашей жизни в последнее время и так хватает.

Работать надо с удовольствием.

- Между иллюстрацией и интерпретацией вы выбираете?

Интерпретацию, конечно.

Иллюстрации у каждого нормального человека свои. Читаешь? Уже пошла картинка. Лучше этой иллюстрации никто ничего не придумает. Все остальные иллюстрации — уже интерпретации.

- Спасибо, будем ждать увлекательное путешествие по ту сторону Невы.

Спасибо.

Беседовала Анастасия Милованова