23 мая Рязанская областная филармония завершает 80-й концертный сезон. Как и подобает столь значимому культурному событию, слушателей ждет грандиозный музыкальный подарок. В программе вечера прозвучат шедевры зарубежной классики, среди которых — легендарный Тройной концерт для скрипки, виолончели и фортепиано с оркестром до мажор Л. ван Бетховена.
Незадолго до концерта, который пройдет в рамках программы Министерства культуры РФ «Всероссийские филармонические сезоны», нам удалось поговорить с одним из исполнителей — известным скрипачом, заслуженным артистом РФ Никитой Борисоглебским.
Никита, расскажите о том, как Вы начали заниматься музыкой?
— Родители привели меня и мою сестру музыкальную школу. Мне было 6 лет, сестра меня на год старше. Я начал играть на фортепиано, сестра — на скрипке. Через год учителя поняли, что у меня был абсолютный слух (у сестры его не было), и перевели нас в противоположные классы — меня перевели в 7 лет на скрипку, а сестра в 8 лет перешла на фортепиано. Вскоре сестра перестала заниматься музыкой, а я продолжил — сначала в Волгодонске, затем в Ростове, Москве и так далее.
Вам нравилось заниматься музыкой в детстве?
— Сам я себя очень отрывочно помню в этот период, но родители много рассказывали, как я неохотно занимался. Естественно, смотрел на своих сверстников из окна, на то, как они играли в футбол, пока я сам играл гаммы и этюды. Капризничал. Но в общем, когда уже начались выступления на конкурсах, на разных концертах — городских, школьных, то конечно, мне уже стало уже более интересно, стало затягивать, и я стал к этому относиться более серьезно. К тому моменту мне было лет 8-9.
Ваши родители — химики, однако, по Вашим рассказам, в доме всегда звучала музыка...
— Да, родители мои оба химики. Когда они учились в институте Менделеева в Москве, они активно, особенно папа, собирали виниловые пластинки с классической музыкой. И в основном, будучи в Москве, он собрал большую коллекцию. Потом в Волгодонске она была самой большой в городе. К нам обращались музыкальные школы, чтобы найти ту или иную запись. Папа всегда включал пластинки на проигрывателе, всегда звучала какая-то музыка: Рахманинова, Чайковского, Бетховена. Потом я уже сам стал доставать свои любимые пластинки и включать, пока делал школьное домашнее задание. В этот момент звучал какой-нибудь концерт Рахманинова или Чайковского. Я очень любил их.
Родители сами были инициаторами того, чтобы дети начали заниматься музыкой. Они были только рады тому, что у меня пошло музыкальное развитие дальше, всегда поддерживали и поддерживают до сих пор — следят за концертами, новостями в интернете, на ютубе. Так что им только в радость мои занятия музыкой.
Как Вы поняли, что музыка — это Ваше призвание?
— По поводу призвания — это сложный вопрос. Это осознание приходило постепенно: наверное, что не то чтобы без скрипки, без музыки уже было бы скучно существовать. Уже когда начались какие-то серьезные концерты с оркестром или детские поездки в Москву и за границу, я уже понял, что было бы неинтересно жить без музыки. Поэтому призвание или не призвание — это как-то громко звучит. Тем не менее, уже с достаточно молодых лет я понял, что мои родители выбрали для меня довольно счастливую профессию.
— Возможно, для каждого музыканта его инструмент — это друг, соратник. Чем является для Вас скрипка, на которой Вы играете? Что это за инструмент?
— Я играю несколько последних лет — года четыре — на инструменте венецианского мастера Маттео Гоффриллера, который был сделан в середине XVIII века. За это время я с инструментом «сросся», он стал частью меня. Конечно, инструмент — друг и соратник, жена и муж (для девушек), и продолжение тела, твоего существа. Это все, что угодно, потому что мы с инструментом проводим столько времени, столько эмоций связывают с инструментом, что разделить потом музыканта и его инструмент очень сложно. Но тем не менее, я всегда относился к инструментам как к существам живым, со своими капризами и характерами. Тем более старинные инструменты — инструменты со сложившимся звуком, со сложившимся характером. У них есть яркая манера поведения. Иногда с ними бывает сложно, в разных климатах они звучат по-разному. Бывают даже такие дни, когда они немножко «не в голосе» что ли или звучат иначе и приходится всегда приспосабливаться и прислушиваться к инструменту. Но это очень интересный процесс, постоянно меняющийся, и в общем, жаловаться не приходится. Это как будто общение с живым существом.
— В 2014 году Вы создали академический секстет Rubik ensemble. Почему источником для вдохновения стал создатель легендарной головоломки? В чем заключается творческое кредо коллектива?
— Источником вдохновения этого ансамбля, пожалуй, был не создатель кубика Рубика Эрне Рубик, а идея кубика Рубика, связанная с тем, что у нас есть шесть музыкантов, секстет, из которого можно создавать другие ансамбли. Можно играть и дуэты, и соло, естественно, и трио, квартеты, квинтет, секстет. В этих рамках можно комбинировать и создавать разные программы. В этом принцип кубика Рубика — ты поворачиваешь его в разные стороны, и у тебя из разных цветов создаются разные узоры. Вот также мы делаем музыкальные «узоры» путем комбинирования инструментов, ну и, естественно, пьес разных эпох. Наш секстет — это две скрипки, альт, виолончель, контрабас и фортепиано. Все участники этого коллектива представляют разные европейские страны. Для полного состава такого секстета существует относительно немного сочинений: есть два секстета Глинки, секстет Мартину, еще несколько секстетов, но их относительно немного.
Нет ли желания обратиться к современным авторам, которые восполнили бы недостаток репертуара?
— Да, у нас в планах есть заказывать композиции новым современным композиторам. Уже даже одно сочинение написано Владимиром Росинским (это русско-испанский композитор, он живет в Испании). Я надеюсь, что его скоро получится исполнить. Также подумываем создавать аранжировки для такого состава — это было бы интересно. Я очень надеюсь, что с «Рубик-ансамблем» нам скоро удастся приехать в Россию и представить наши программы в российских городах. До сих пор мы выступали только в Европе.
В Рязани вместе с виолончелистом Александром Раммом, пианисткой Екатериной Мечетиной и губернаторским симфоническим оркестром Вы исполните один из ярких образцов творчества Л. ван Бетховена — Тройной концерт для скрипки, виолончели и фортепиано с оркестром.
— Я очень люблю играть Тройной концерт Бетховена. Для меня это особенное сочинение, потому что я его воспринимаю не только как концерт, но и как камерное музицирование. Прежде чем непосредственно коммуницировать с оркестром, ты должен сначала выстроить трио между роялем, скрипкой и виолончелью. И вот уже потом, когда у тебя скомпоновано трио, то выходишь к оркестру, и у вас возникает, как и в любом классическом концерте, «состязание» солистов с оркестром. Поэтому тут есть и взаимодействие такое более узкое в рамках трио, и более широкое уже с оркестром. В этом смысле, конечно, уникальное сочинение. И в принципе, весь этот широкий симфонизм Бетховена, который присутствует и в фортепианных концертах, и в скрипичном концерте, дает ощущение, что это не столько концерт, а какая-то симфония для солирующих инструментов с оркестром. Мы все очень любим это сочинение, с большим удовольствием играли в этом составе и с удовольствием сыграем его в Рязанской филармонии.
В этом году Рязанская филармония отметила 80-летие, поэтому завершение сезона будет праздником для меломанов. Что бы Вы пожелали нашим слушателям?
— Я горячо поздравляю Рязанскую филармонию и ее слушателей с 80-летием. Это очень красивая дата, и надеюсь, что мы в скорости отметим и 90-летие, 100-летие и так далее. Желаю, чтобы ваша афиша всегда пестрела яркими, интересными программами и именами, чтобы культурная жизнь всегда обогащалась и развивалась, ну и конечно, чтобы был постоянный и неиссякаемый поток любителей музыки.
Пресс-служба областной филармонии
| 
ПОИСК
